Что ты делаешь со мной? — Бутч рычит, хватая меня за волосы и запрокинув мою голову назад, облизывает вены на горле. Он издает придушенный звук, когда я просовываю руку в его джинсы и ласкаю массивный член, поглаживая пульсирующую толщину, задыхаясь, когда он набухает в моей ладони.
— Хочу своего Папочку, — задыхаясь произношу я, и нервные окончания вспыхивают и разрываются от возбуждения, вызванного такой правдой. Так откровенно и без стеснения.
— Довольно! Если я заставлю тебя плакать, то вырву остатки своего сердца.
С усилием он разрывает объятия и отступает от меня, а его грудь тяжело вздымается.
И вот он, его огромный стержень, проскальзывает сквозь отверстие джинсов.
Это возбуждающе, но из-за веса его член низко провисает, цепляясь за переднюю часть джинсов. Кончик блестит. Огромный и красный. Его яйца упругие, как камни, явно измученные давлением. Бутч смахивает капли пота с верхней губы, затем сжимает свой возбужденный член и начинает его поглаживать.
— Делай, как мы договорились, малышка. Не больше, не меньше.
Он не понимает.
Мои стенки сжимаются в поисках его. Мне жарко. Я хочу его.
Не могу обещать, что не буду плакать, когда он впервые войдет в меня, и наша связь окрепнет. Может быть, мы доберемся до этого, в конце концов?
Что-то внутри расслабляется при такой возможности. И тогда я понимаю, что причины уговорить этого грубияна покинуть вышку изменились. Я все еще хочу продать эту кучу металла, оставленную моим отцом, потому что это значительно облегчит жизнь, но…
Я хочу уговорить Бутча вернуться вместе со мной в Новый Орлеан.
Боже, помоги.
Пока что нам нужно сосредоточиться на том, чтобы поднять Бутча на палубу. Заставить его подняться и показать, что мир не рухнет, если он покинет машинное отделение.
Помня об этой цели, я меняюсь местами с Бутчем.
Я сползаю со стола и маневрирую, чтобы он прислонился к нему.
Бутч хватается за края стола, на его щеке дергается мускул. Он наблюдает за мной, не моргая, ожидая.
Мысль о том, что я — объект его желания, делает меня смелой. Заставляет меня чувствовать себя желанной и желаемой.
Внезапно тот факт, что я никогда раньше не делала ничего подобного не имеет значения.
Главное — это удовольствие Бутча. Такое же, какое он доставил мне ранее. Такое же, какое он сделает снова, если я попрошу.
Я начинаю с ботинок, медленно наклоняюсь, чтобы расшнуровать их. Понимаю, что Бутч может видеть вырез моей майки. Я опустилась настолько низко, что моя грудь почти выпала наружу, хотя бюстгальтер ее удерживает.
Судя по реакции Бутча, я могла бы быть уже голой. Слышится протяжное, низкое ворчание и шорох одежды. А когда я заканчиваю снимать ботинки и снова выпрямляюсь, он берет член в руку, потирает его и крутит огромным кулаком вверх-вниз.
Бутч… горячий.
Пугающий. Огромный настолько, что немного страшно.
Но в течение последних часов его размер и свирепость стали тем, что меня привлекает.
Его челюсть сжата, и он сосредоточен на моих бедрах, рука скользит вверх-вниз, вверх и вниз, пока мы работаем над тем, чтобы доставить ему удовольствие.
Отвернувшись, я снимаю майку, позволяя ей на мгновение задержаться на кончике пальца, прежде чем позволить упасть на землю. Оглядываясь через плечо и встречаясь с его горячим взглядом, я расстегиваю переднюю застежку бюстгальтера и бросаю его, радуясь, когда Бутч сползает со стола.
— Дай мне их увидеть, — хрипит он, облизывая губы. — Хочу увидеть сиськи.
Заурчав, я поворачиваюсь, но в последнюю секунду прикрываю грудь руками.
Видимо, я больше танцовщица бурлеска, чем стриптизерша, потому что меня заводит поддразнивание. Это делает процесс интересным. В моем животе бабочки, когда он издает разочарованный стон, стуча рукой по столу.
— Покажи их Папочке.
Требовательность в его тоне заставляет меня дрожать, но я не опускаю руки, пока не оказываюсь в футе от Бутча.
Затем я отпускаю грудь и выгибаю спину, чтобы он мог внимательно ее рассмотреть.
Но он делает гораздо больше. Он прерывисто стонет, и я с трепетом наблюдаю, как его эрекция дергается, выплескивая струйку спермы на пол между моими ногами.
И мне нравится это.
Мне нравится, что он не может контролировать себя. Только мое тело может заставить его непроизвольно реагировать.
Я хочу больше и больше, и больше.
— Мой член внутри тебя заставил бы их подпрыгнуть, — выдавливает он, его бицепсы яростно напрягаются при каждом грубом рывке. — Я бы сосал их часами.
Боже, он так сильно хочет трахаться. Острая потребность этого мужчины.
И тогда я принимаю решение, что мы доберемся до этого этапа.
Он будет внутри меня — я сделаю это. Может быть, не прямо сейчас, но скоро.
Я отдам себя человеку, который живет с огромной болью и отказывается причинять ее мне.
Положив руки на его вспотевшие плечи, я медленно касаюсь его обнаженной груди своими твердыми соскам, потираясь ими, растирая жир и пот. Затем я прижимаюсь ртом между его грудными мышцами, прокладывая дорожку поцелуев вниз.
Опускаясь до тех пор, пока моя грудь не оказывается на одном уровне с длинным и толстым членом. Закусив губу, я смотрю на Бутча, который, кажется, задержал дыхание, и начинаю тереть свои чувствительные соски о его возбужденный член.
Я сжимаю груди вместе и создаю трение для его члена, хотя его размер не позволяет слишком многого.
Достаточно просто иметь эту близость. Ощущать его толщину, двигающуюся между моих сисек с большей и большей силой и отчаянием.
Я обхватываю его грудью так сильно, как только могу, слушая, как он хрюкает. Двигая — двигая — двигая бедрами, его член настолько велик, что через несколько толчков он упирается мне в горло.
— Я должен остановиться, — выдавливает он сквозь зубы. — Мне хочется трахаться. Ты не представляешь, насколько я близок к тому, чтобы сорвать твою юбочку и найти путь до твоей дырочки.
Похоть накатывает на меня волной. Сделай это!
Хочу почувствовать этого мужчину внутри себя. Быть той, кто ему нужен.
Я не могу представить ничего более приятного, чем наблюдать, как он получает удовольствие, в котором ему отказывали.
И, возможно, это не произойдет прямо сейчас, если он не готов рискнуть и причинить мне боль, но мне нужно облегчить его нужду. Мои нервные окончания накалены, и я задыхаюсь от возбуждения.
Не сомневаясь, я обхватываю ртом головку его члена и сосу. Это непросто. Он огромный и мои губы едва обхватывают его. Моя слюна позволяет мне вводить его глубже и глубже.
— О, Боже мой, — ревет он, сжимая в кулак мои волосы. — Ты так хорошо
